СОВРЕМЕННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ В ЗАПОВЕДНОМ ДЕЛЕ РОССИИ, Ф.Штильмарк

Уважаемые коллеги, пересылаю еще один очень важный материал Ф.Р.Штильмарка.В нем он поясняет роль этического императива (идеала) концепции абсолютной заповедности= “Напомним слова одного из мыслителей прошлого о том, что идеалы существуют не для реального их достижения, но лишь указывают верное направление движению общественной мысли”.
С ув, Вл.Борейко

СОВРЕМЕННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ В ЗАПОВЕДНОМ ДЕЛЕ РОССИИ, Ф.Штильмарк

(Опубликовано= Заповідна справа в Україні, 2001, № 2, стр. 1-4)

Ф.Р. Штильмарк

Институт проблем экологии и эволюции им. А.Н. Северцова РАН

Выделяя различные периоды развития заповедного дела в нашей стране (Штильмарк, 1996, 1997), мы отметили в качестве последнего (десятого к тому времени) этапа тот, который начался в 1992 г. с момента распада СССР. В данной работе предпринята попытка сугубо предварительно оценить как достижения, так и недостатки нашей заповедной системы в процессе ее развития за последнее десятилетие на общем фоне современ­ных социальных и экологических проблем.

Сейчас принято говорить, что мы живем в другой стране, в которой сменились не только политическая система, но и общественное устройство, куда входит и вся природоохранная система государства, включая особо охраняемые природные территории (ООПТ), передовыми рубежами коих служат наши государственные заповедники (ГЗ) и национальные парки (НП). Являясь неотъемлемой частью общества, они не могут оставаться в стороне от любых происходящих в нем изменений.

Так называемые “постсоветские” пространство и время характеризуются отказом от прежнего диктата государственных установок (власти КПСС), относительной — до определенного предела — гласностью и свободой мнений, существенными преобразованиями в сфере экономики, правопо­рядка и других форм общественной жизни.

Несмотря на общеизвестную и весьма высокую значимость экологических проблем, внимание к ним в России за последние годы резко снижено. Ни Правительство само по себе, ни его прежние специальные органы (Госкомэкология, Рослесхоз и др.) не в состоянии были контролировать ситуацию. Возможно, что именно но этой причине они были в 2000 г. ликвидированы как самостоятельные подразделения, влившись в чужеродную для дела охраны природы госсистему Министерства природных ресурсов РФ (фактически в ней представлены подразделения бывших ведомств геологии и водного хозяйства). Следует отметить, что тем самым завершился выделенный нами десятый этап (1992-1999 гг.) и начался иной (весьма опасный для ГЗ и НП), связанный с очередным изменением ведомственного подчинения ООПТ. При этом надо учитывать, что основное внимание, уделяемое сейчас охране окружающей среды со стороны государства, носит скорее санитарно-гигиенический характер, нежели собственно экологический (защита людей от техногенных загрязнений признается важнее охраны природы и ее конкретных объектов). Этому содействуют также сложившаяся правовая неопределенность, кризисные экономические явления и явное ослабление нашей науки, в частности, в области экологии.

Еще недавно существенную роль в деле охраны природы играло общественное движение, одно время принявшее массовый размах. Однако по ряду причин сейчас оно буквально деградирует; требуются серьезные усилия для его оживления и поддержки. При этом одинаково важны как су­губо прагматические (экономические), так и нравственно-моральные аспекты. Общество должно осознать, что необходимость коренных изменений в его взаимоотношениях с природной средой есть проблема существования не только самой по себе природы, но и человечества в целом (этот тезис доказан трудами таких крупнейших отечественных мыслителей XX в. как В.И. Вернадский, Н.В. Тимофеев-Ресовский, А.Л. Яншин, Н.Н. Моисеев и др.).

Итак, деятельность наших заповедников, национальных парков и других ООПТ на минувшем этапе развивалась на фоне крупнейших исторических событий и перемен. Очень важным событием явилось создание в 1988 г. Государственного (СССР) и республиканских (РСФСР) Комитетов по охране природы. Отметим, что вопрос о необходимости создания в России авторитетного государственного органа по охране природы был впервые поставлен Природоохранительной комиссией Русского географического общества еще 1916 г. Позднее научная общественность неоднократно настаивала на этом с первых лет установления советской власти, т. е. в течении почти 70 лет. Сосредоточение управления почти всеми заповедниками страны в одном специальном природоохранном ведомстве (Минэкология, Госкомэкология РФ) явилось важным положительным фактором, характеризующим деятельность ГЗ в 1992-2000 гг. К числу’ основных успехов и достижений в заповедном деле за этот период можно отнести следующие.

1. Значительный количественный рост заповедной системы. Если в 1988 г. в Российской Федерации имелось 66 ГЗ общей площадью 18,1 млн. га, то в конце 2000 г достигли заветной цифры 100 при общей площади 33,5 млн. га, что составляет 1,56 % всей территории РФ. Это было обусловлено, конечно же, не только разработкой методики проектирования ГЗ и накопленным опытом в этом деле, но и общей демократизацией, упрощением порядка согласовании, принятия решений Правительства, а также былым подъемом экологической культуры общества.

2.Весьма существенное повышение уровня законодательной и правовой базы заповедного дела, особенно в части охраны и соблюдения режима ГЗ. Заметным прорывом в этой области явился Федеральный Закон “Об особо охраняемых природных территориях” (несмотря на все присущие этому документу недостатки), а также ряд подзаконных и прочих правовых актов (Степаницкий, 2001 и др., причем можно подчеркнуть большой личный вклад этого автора, который до недавнего времени был официальным руководителем ГЗ в соответствующем ведомстве и является признанным авторитетом в данной сфере).

3.Определенное повышение уровня научных разработок в ГЗ, что связано главным образом с общим развитием научно-технического прогресса, прежде всего — компьютеризацией, внедрением электронных средств связи, что позволило перейти на качественно иной уровень получения и сбора различной научной информации (например, гео-информациониая система (ГИС) и др.). Использование современной техники (авиация, снегоходы) во многих случаях облегчило выполнение полевых научных исследований. Многие ГЗ упрочили контакты со сторонними научными учреждениями.

4.Несмотря на отсутствие у государственных органов и ведомств постоянных специализированных изданий по заповедному делу (мы не говорим здесь об публикациях в системе РАН, а также газетных), этот недостаток отчасти восполняется четко налаженной текущей информацией в бюллетенях “Заповедники и национальные парки”, “Охрана дикой природы” и ряде других. Хотя и с трудом, осуществляется также и некое книгоиздание.

Если указанные пункты могут быть обозначены знаком “плюс” без существенных оговорок, то дальнейший перечень носит двойственный характер; как обычно и бывает в жизни, “благо смешано со злом…” Например, на фоне социальных преобразований была развязана личностная инициатива как руководителей, так и научных сотрудников ГЗ. В сталинские времена даже директор заповедника буквально не мог гвоздя вбить без разрешения Москвы и был связан по рукам и ногам строжайшей финансовой и дисциплинарной ответственностью и отчетностью. В период т. н “застоя” многие ГЗ (особенно системы МСХ СССР) финансировались довольно обильно, но все в них делалось, как и прежде, лишь по указке сверху. Сейчас положение кардинально изменилось, однако это обусловлено не столько “свободой рук”, сколько нехваткой госсредств. ОСЛАБЛЕНИЕ ВНИМАНИЯ ГОСУДАРСТВА ВЫРА­ЗИВШЕЕСЯ ПРЕЖДЕ ВСЕГО В НЕДОСТАТКЕ БЮДЖЕТНОГО ФИНАНСИРОВАНИЯ ГЗ, ЯВИЛОСЬ ПЕРВОСТЕПЕННЫМ ОТРИЦА­ТЕЛЬНЫМ ФАКТОРОМ ДЛЯ НАШИХ ЗАПОВЕДНИКОВ, ИСКОННО ОРИЕНТИРОВАННЫХ НА ВНЕРЫНОЧНЫЕ ОТНОШЕНИЯ.

Здесь мы невольно вынуждены вступить в полосу дискуссий и разногласий. Сейчас уже не только отдельные наши оппоненты, но и ряд официальных деятелей напрямую говорят об “архаизме” и “отсталости” прежних классических отечественных представлений в области заповедного дела, о “противопоставлении заповедников социуму” (Степаницкий, 2000 и др.), о необходимости полного внедрения ГЗ в структуру современного общества на соответствующих времени основаниях (т. е. сугубо “рыночных”) и т. д. Отсюда идут такие явно негативные на наш взгляд процессы как смена значимости заповедных приоритетов, когда на первое место выходит не научная, а про­светительская и общественная их деятельность, отказ от национальных российских традиций в пользу привнесенных западных (прежде всего североамериканских), привлечение таких “некорректных” для заповедного дела типично потребительских приемов как коммерческий туризм, стыд­ливо маскирующийся фиговой приставкой “эко”, рекламой и т. п. Печальнее всего здесь тот факт, что еще в середине 1990-х гг. на все это смотрели как на полосу временных трудностей в целях необходимости ВЫЖИВАНИЯ, оправдываясь тем, что приходиться поступаться, мол, “кое-где и кое-чем” лишь ради сохранения главного — самой но себе заповедности. Но, как это чаще всего бывает, постепенно словно само собой забылось про “главное”, осталась лишь текущая суета сует, за­ниматься которой оказалось гораздо интереснее и выгоднее, чем просто заповедным делом.

Напомним, что каждая палка о двух концах. Было бы неверным, в частности, ругать развившиеся в 1990-х гг. обширные контакты с Западом, отказаться от помощи международных фондов, многочисленных грантов, играющих большую роль в научной работе большинства заповедников, от столь частых и соблазнительных поездок за рубеж и т. д. Мы отнюдь не хотим прибегать к доводам различных ретроградов и псевдопатриотов, видящих вокруг себя одних только врагов, вплоть до масонов и сионистов. Но нельзя забывать про коренные отличия России и ее народа от развитых стран Запада, про наш российский “менталитет” и национальные особенности, нельзя механически переносить к нам зарубежный опыт и нравы в природоохранной сфере. У нас разные отношения и к природе, и к действующим законам, самое же главное заключается в том, что заповедники России стоят не ниже, а ВЫШЕ едва ли не всех предлагаемых нам примеров, они сами должны являться образцами для иных, а не копировать их.

Разрастание заповедной системы и бурная инициатива на местах при явном ослаблении федерального центра привела к своего рода “центро­бежным явлениям”, когда многие региональные подразделения желают лишь получать сверху бюджетные средства, не утруждая себя ни соблюде­нием российского законодательства, ни регулярной отчетностью, чувствуя себя почти “в свободном полете”. Лишь огромными усилиями ведомству еще удается осуществлять (и то весьма относительно!) какое-то руководство. Из-за финансовых и организационных трудностей приходиться свертывать некоторые центральные усадьбы и стационары, переходить на “вахтовые” методы охраны и научных исследований, что явно противопоказано для ГЗ.

До сих пор речь шла только о наших заповедниках, тогда как система национальных парков в Российской Федерации стала развиваться лишь с начала 1980-х гг., она по сей день значительно уступает заповедникам и в числе, и по площади. Нет необходимости подробно разъяснять здесь принципиальные различия наших заповедников и парков, отраженные как в законодательстве, так и в реальной жизни, подчеркнем лишь главное. НП предназначены для ОБЩЕНИЯ ЛЮДЕЙ С ПРИРОДОЙ, тогда как в заповедниках это в принципе вообще недопустимо. Природоохранный статус НП на порядок ниже заповедного, за исключением отдельных участков или зон. Для заповедников приоритетным в их деятельности дол­жно быть научное направление, а в парках — просветительское. В то же время мы не раз подчеркивали, что общественная значимость НП в наше время выше по сравнению с ГЗ, поэтому рост их сети должен идти опережающими темпами (на самом деле этого не происходит, огромные территории Сибири, Арктики и Дальнего Востока не имеют национальных парков).

К сожалению, наши природоохранные ведомства и кровно связанные с ними общественные организации (благотворительные фонды, различные “центры” и т. п.) почти с момента своего возникновения взяли крайне опасный курс на “КОНВЕРГЕНЦИЮ” наших заповедников с нацио­нальными парками, чему весьма активно содействовали всевозможные зарубежные контакты. Это проявилось буквально во всем — и в текущей работе ведомств (хотя национальные парки до недавнего времени подчинялись Рослесхозу, а не Госкомэкологии), и в общественно-просветительской работе, и в информатике. Несколько упрощая ситуацию, можно сказать, что распололсенные по соседству друг с другом заповедники и национальные парки в начале 1990-х гг. в результате такой “госстратегии” как бы поменялись ролями: заповедники стали заманивать к себе туристов (особенно иностранных), тогда как нацпарки ставили поперек всех своих дорог шлагбаумы и писали аншлаги со строгими запретами… На специальных семинарах и совещаниях руководителей заповедников учили тому, как надо зарабатывать деньги, а национальные парки, регулярно получая бюджетные поддержки, себя этим вовсе не озадачивали (на самом же деле НП не только обязаны получать прямые доходы от разных форм туризма и природопользования, но даже могли бы делиться ими со строго бюджетными заповедниками).

В результате всего этого долгожданные национальные парки оказались для наших ГЗ своеобразным “троянским конем”, ибо они не приняли на себя удары агрессивно-коммерческого “экоту-ризма”, но, напротив, распространили это бедствие (для живой природы) на заповедники, что противоречит законодательству, ибо туризм В ЛЮБЫХ ЕГО ФОРМАХ является видом хозяйственной деятельности, которая должна в заповедниках полностью прекращаться. Другой вопрос, что в реальности это требование не могло в полной мере реализоваться никогда к нигде. Во всех без исключения заповедниках явно или тайно выделялись определенные участки для обеспечения элементарной жизнедеятельности работающих в них людей (сенокошение, выпас скота, сбор дикоросов, рыбная ловля и т. д.). Отказавшись от официального зонирования заповедников (кроме некоторых биосферных), законодатель разрешал такие нарушения, отражаемые в индивидуальных положениях. Сложнее обстояло дело с обязательным выделением абсолютно заповедных участ­ков, где официально запрещалось какое-либо вмешательство человека (вплоть до научных исследований). По этому поводу было очень много споров, а в Законе об ООПТ 1995 г. выделение таких территорий лишь милостиво “допускается” (без обязательности!). Таким образом заповедники (особенно биосферные) в настоящее время оказались по существу открытыми для различных форм активного хозяйственного воздействия. Надо так-же учитывать, что очень мнение заповедники по существу заменяли (или “подменяли”) отсутствовавшие в стране национальные парки (“Столбы”, Теберда, частично – Кавказский, Алтайский и др.), а некоторые из ГЗ были превращены в своеобразные “хозяйства на природу” (наиболее яркий пример тому – Воронежский ГЗ. Поэтому теоретически он мог бы стать заповедным участком будущего нацпарка “Усманский бор”, также как заповедник “Брянский лес” — таким же участком одноименного национального парка по всей территории этого лесного массива).

Мы считаем нынешние тенденции слияния функций и прерогатив госзаповедников и национальных парков ГЛАВНОЙ УГРОЗОЙ ЗАПО­ВЕДНОМУ ДЕЛУ РОССИИ. Она является следствием не столько общественно-социальной ломки, сколько морально-нравственной деформации нашего общества на фоне переходно-кризисного периода и в результате длительного преобладания ложных идеологических установок, избавление от которых не может свершиться разом, для этого требуется смена поколений. Главный же парадокс состоит в том, что заповедная наша система есть одно из немногих подлинных достижений к советского периода, поэтому ее своеобразное “размывание”, наблюдаемое в настоящее время, может с рассматриваться как исторически предопределен- а ный процесс, хотя и явно отрицательный. Можно а надеяться лишь на здоровый консерватизм как г всей этой системы в целом, так и ряда работающих в нем лиц, искренне преданных идеалам заповедного дела.

Напомним слова одного из мыслителей прошлого о том, что идеалы существуют не для реального их достижения, но лишь указывают верное направление движению общественной мысли. В повседневной жизни человек озабочен прежде всего личным преуспеванием (или выживанием), но все же — в отличие от всех иных животных —у него существует своя ДУХОВНОСТЬ, он обращает взор к небу, думает о будущем своем и своих потомков, иной посещает храм, иной уединяется на лоне природы; лишь людям дано отличать ложь от правды и добро от зла. Однако не только ин­дивид, но и общество в целом, и такие его ячейки как заповедники или национальные парки способны отделить задачи “планового выживания” от столь высоких, хотя и пока недостижимых идеалов подлинной заповедности — единственной реальной людской уступкой нашей многострадальной природе.

Литература

1. Степаницкий В.Б. (2000): Деятельность государственных природных заповедников па современном этапе: концептуальный аспект. – Мат-лы семииара-совещ. директоров государственных природных заповедников России. “Организация деятельности государственных природных запо­ведников России на современном этапе”. 20-26 ноября 2000 г. Красная Поляна. 5-28

2. Штильмарк Ф.Р. (1996): Историография российских заповедников. М.: Логата. 1-340.

3. Штильмарк Ф.Р. (1997): Этапы развития заповедного дела России в XX веке. – Проблемы сохранения и оценки состояния природных комплексов и объектов. Мат-лы на-учно-практич. конфер. Воронежского биосферного заповедника. Воронеж. 1-22.

03.02.2014   Рубрики: Идея абсолютной заповедности, Новости