Экологический вред от “восстановления природных комплексов” и тушения пожаров в заповедных обьектах

Вл.Борейко, И.Парникоза, КЭКЦ

 

 

Мероприятия по так называемому «восстановлению коренных природных комплексов», к сожалению, неосторожно разрешаются ст. 16 Закона Украины «О природно-заповедном фонде Украины». Что создает удобную лазейку для различных регуляционных работ, прежде всего различных рубок, сенокошения, выпаса скота, оптимизации гидрологического режима, лесокультурной деятельности и т.п., наносящих серьезный экологический вред природе заповедников. Необходимо помнить, что все в природе движется и изменяется и понятие «коренной природный комплекс» в применении к ценозам очень относительно.

«Регуляционные мероприятия, — А.А. Насимович, — почти во всех заповедниках, где они проводились или проводятся, были начаты чисто эмпирическим путем и до сих пор, как правило, не имеют под собой надежной научной базы в виде специальных исследований, обоснований и т.п. (…).

Некоторые из этих мероприятий, как, например, отстрел различного рода копытных, рубки ухода и т.п., сильно скомпрометированы администрацией или даже главками заповедников, заинтересованными не столько в регуляции численности и ликвидации очагов размножения стволовых вредителей, сколько в получении мяса, деловой и другой древесины, устройстве охот для чиновников, перевода заповедников на частичную или полную самоокупаемость и т. п.» (Насимович, 1974). Г.А. Кожевников писал: «Я считаю, что с научной точки зрения безусловно необходимы абсолютно неприкосновенные заповедники, где природа была бы предоставлена сама себе. В природе действуют такие мощные саморегулирующие силы, что нам совершенно нечего беспокоиться о каких-либо нарушениях равновесия. Неизвестно случая, чтобы один вид животных истребил другой. Это делает только человек. Лишь предоставив природу вполне самой себе, можем мы изучить ее законы. По отношению к растительности принцип полной заповедности особенно важен.

Всякое вмешательство в жизнь естественного растительного сообщества в целях охраны его как «памятника природы» будет абсурдом. Необходимо помнить, что влияние человека есть фактор совершенно иной категории, чем влияние сил природы» (Кожевников, 1999).

В качестве характерного примера «восстановления» природных комплексов можно привести заповедник Медоборы. При помощи топора и пилы (согласно «научно обоснованным» рекомендациям), в заповеднике вырубались ольха и другие с точки зрения лесников «малоценные» породы, и насаживались «ценные» – бук и граб. Однако ольха – такая же украинская типичная порода как бук и дуб, и с точки зрения экологии и охраны биоразнообразия имеет не меньшую ценность. Понятно, что подобное «восстановление» природных комплексов в заповедниках просто абсурдно и является прикрытием обыкновенных лесозаготовок.

 

 

  1. Тушение природных пожаров

До сих пор считается, что пожары в заповедниках, в том числе природные, естественные и их следует тушить. Ю.Д. Нухимовская считает, что «при достаточном контроле естественный пирогенный фактор в заповедниках в целом необходим, в особенности в таежной зоне. Полное устранение естественных пожаров в них являетсяотрицательным элементом управления, искусственным вмешательством в ход природных процессов и представляет собой особую форму антропогенного влияния на заповедные экосистемы пирогенного типа» (Нухимовская, 1998).

По мнению сотрудников Полесского заповедника Г.В. Бумара и Г.Й. Бумар, «в целом, пожары выступают как фактор смены структуры, обновления и эволюции биоценозов» (1998).

В американских национальных парках пожары допускаются. Одним из первых, кто отстаивал природные пожары в национальных парках, был капитан Г. Гейл, командир 4 кавалерийского корпуса США, охранявший Йосемитский национальный парк еще в 1894 г. (Runte, 1992). В 1967 г. природные пожары в национальных парках США были признаны необходимостью: «Пожары растительности, возникающие в результате действий природных факторов, признаются естественным природным явлением», – говорилось в заявлении Службы национальных парков США . (Runte, 1992).

Известный специалист в области национальных парков, американский исследователь М. Фром, посетив Йеллоустоунский национальный парк в 1989 г., через год после случившегося там пожара, писал: « – Я обнаружил жизнь после пожара, перерождение природы и продолжение исторического жизненного цикла. «Вред» был больше нанесен туристической торговле, чем экологической системе парка (…). Эти пожары были необходимы для зарождения нового роста. Растения, насекомые, рыбы обрели для себя новые ресурсы питания (…). Руководителям территорий дикой природы следует проводить программу о пользе пожаров для дикой природы» (Frome, 1997).

В Йуллоустоунском национальном парке сейчас в год случается до 20 пожаров, и их не тушат. В начале 1990-х годов выгорела треть парка и это не считалось катастрофой. Современные исследования показали, что степные пожары положительно сказываются на формировании зооценозов в степях. Например, сурки и суслики не могут обитать в участках некосимых заповедных степей, где пожаров не было 3-5 лет подряд (Басов, Захарова, 2002). Борьба с пожарами в Дунайском заповеднике привела к серьезным негативным экологическим изменениям в экосистемах (Александров и др., 1999). Степные пожары не оказывают губительного воздействия на заповедные экосистемы в заповеднике «Галичья гора» и в заповеднике Михайловская целина (Данилов и др., 2005, Ткаченко, Лысенко, 2005), Аскании-Нова (Шалыт, Калмыкова, 1935). Наиболее экологически полезны степные пожары осенью.

По мнению В.С. Ткаченко (1999), палы являются эффективным и естественным механизмом регулирования степных природных экосистем. «Так, например, «типичное» или эталонное состояние «Михайловской целины» долгое время (до 50-х годов) поддерживалось частично вследствие эпизодических, случайных и специальных палов» (Ткаченко, 1999).

По мнению И. Смелянского, степные пожары очень экологически выгодны для заповедных степей:

« 1) в степях соотношение надземной и подземной биомассы экосистемы обратное тому, что в лесах и болотах. От 70 до 90% биомассы (в зависимости от типа степей) спрятано под землю.

От пожара она не страдает, кроме некоторых очень особых случаев.

2) в степях годовая продукция всегда больше, чем запас биомассы – это тоже прямо противоположно ситуации в лесах и болотах. Для пожаров это означает то, что сгоревшая масса восполняется буквально на следующий год, на это не нужны десятилетия.

3) все истинно степные виды растений и животных имеют многообразные адаптации к переживанию пожаров. Пожар обычно выбивает из степного сообщества случайные или не очень свойственные ему виды (лесные, луговые). Собственно степняки, как правило, не страдают. Исключения есть – они связаны опять-таки с особыми обстоятельствами.

4) характер горючего материала в степях не такой, как в лесах и на болотах. В степях нет массивной древесины, нет толстого слоя листовой подстилки (в норме) и нет торфа. Горючий материал в степи – это ветошь и степной войлок – они легко воспламеняются, но горят с относительно низкой температурой и очень большой скоростью движения фронта. Из-за этого живые части растений повреждаются относительно мало (в норме), особенно если пожар идет не в разгар вегетации, а в холодное время года. Обгоревшие весной дерновины злаков к осени уже обрастают листьями, через год у них генеративные побеги вовсю.

5) лес и болото – экосистемы с преобладанием детритных трофических цепей. Степь – с преобладанием пастбищных цепей. Это значит, что в лесу и болоте биотический круговорот идет независимо от наличия фитофагов, они важны, но не имеют ключевого значения. В степи – наоборот. Если фитофагов нет (выбиты, как в большинстве сильно освоенных степных участков европейской части России и в Украине), в степи на поверхности почвы накапливается мертвый растительный материал. В нем исключаются из оборота биогены, он физически и химически ухудшает условия обитания для многих степных видов, к тому же само по себе это постоянно увеличивает пожароопасность. Отсюда собственно рекомендации про сенокошение и выпас. Пожар (как и выпас) убирает этот лишний материал, высвобождает и отдает в почву основные минеральные вещества (только углерод и азот улетают, и то не все), где они очень быстро включаются в оборот (это все неплохо изучено). Поэтому после пожара в степи некоторое время все очень бодро растет и цветет – намного более массово, чем в соседних не горевших участках.

6) в лесу и болоте пожар приводит к потерям почвы – она прогорает в верхнем слое, а на болоте и в глубине. В степи такого не бывает, только в крайне редких особых случаях может серьезно повреждаться дернина. Обычно это как раз тогда, когда пожары слишком редки и не было выпаса давно. Почему не бывает – потому что степная почва мало содержит грубого органического материала, способного гореть, и потому что степной пожар слишком холодный и быстро бегущий в норме, чтобы прокалить почву.

7)   все же всегда пожар приводит к потере азота из экосистемы. В лесу и болоте азот, как правило, в дефиците и эта потеря вредна. В степи нет дефицита азота – он не лимитирует экосистему и его потеря даже полезна.

Пожар довольно много дает степному почвообразованию:

1)        в почву поступают минеральные вещества и фосфор, которые до того были исключены из круговорота в сухом опаде (и не попадают иначе в почву).

2)        пожар сначала вызывает отмирание довольно большого количества корней и они сразу включаются в переработку в почве

3)        пожар стимулирует массовый рост мелких корешков – обычно их масса после кратковременного снижения вырастает больше, чем до пожара – это конечно залог будущего вклада в почвообразование.

4)        пожар убирает из экосистемы излишек азота – особенно это важно в условиях привноса вещества с соседних аграрных территорий, т.к. есть риск эвтрофикации.

5)         но с др. стороны, пожар стимулирует деятельность некоторых групп почвенных микроорганизмов, в том числе азотфиксаторов, и микоризных грибов.

6)        пожар в целом смещает баланс гумификации/минерализации в сторону минерализации, что важно для поддержания динамического баланса» (Смелянский, 2014).

Если пожары не оказывают негативного влияния на заповедные экосистемы, то их тушение является очень сильным антропогенным способом воздействия на дикую природу заповедника. Чаще всего масштабные операции по пожаротушению с привлечением МЧС и всякого рода добровольцев на территории заповедника наносят огромный ущерб самим фактом нахождения там большого количества людей и техники, да еще активно борющимся с огнем путем валки деревьев, взрывов и встречных палов, туша пожар по принципу «война все спишет».

8 октября 2011 г. при тушении 420 га в Дунайском заповеднике было использовано 26 человек и 5 лодок. В мае 2012 г. при тушении пожара в Крымском заповеднике было использовано 200 человек и 24 единицы техники. В октябре 2012 г. при тушении пожара в заповеднике Аскания-Нова было использовано 36 человек и 9 единиц техники. Осенью 2010 г. в Оренбургском заповеднике пожар тушили при помощи вспашки тракторами (Лиманский, 2011). В августе 2012 г. при тушении пожара на 100 га в Аскании-Нова было использовано 65 человек и 16 единиц техники, при тушении пожара в 3 га в степном заповеднике Меловая флора в августе 2007 г. использовали 30 человек и 13 единиц техники, кроме этого тракторами была вспахана заповедная степь (В Донецкой, 2007). В октябре 1996 г. пожар в Меловой флоре тушило 10 пожарных машин и 60 человек. При тушении пожара в июле 2012 г. на территории 10 га в Ялтинском горно-лесном заповеднике была задействовано 700 человек, 70 единиц техники, 3 вертолета, 1 самолет на 120 тонн воды (В заповеднике, 2012). В 1998 г. Ялтинском горно-лесном заповеднике при тушении пожара на 100 га было использовано 550 человек, 33 единицы пожарной техники, 9 бульдозеров, 5 самолетов, 3 вертолета (Охрана).

В марте 2007 г. в Хомутовской степи для борьбы с пожаром трактором было распахано 3,071 га целины. На протяжении 1995-2007 г. такая распашка для борьбы с пожарами применялась 4 раза (Тимошенков, Тимошенкова, 1997). По мнению В.А. Тимошенкова и В.В. Тимошенковой, вред для заповедной степи от распашки гораздо существенней, чем от пожара (2007). Другой работник Украинского степного заповедника С.В. Лиманский считает, что применение на заповедных площадях такого способа борьбы с пожарами, как опашка, приносит больше вреда, чем пожар. Спасение заповедника от повреждения пожаром превращается «в уничтожение природных фитоценозов путем перепашки их плугом» (2011).

Как мы видим, при тушении пожаров наносится колоссальный вред заповедной природе. Следует добавить, что при борьбе с пожарами в заповедниках происходит загрязнение почвы различными техническими средствами, применяемыми при тушении пожаров в жилых строениях.

Негативным моментом является и то, что в некоторых лесных заповедниках после пожара, вместо того, чтобы дать лесу самому возобновиться, приводят мероприятия по расчистке горельника и искусственной посадки леса. После пожара в Ялтинском горно-лесном заповеднике, сообщалось в СМИ, – « с помощью волонтеров лесники контрольно-спасательной службы Крыма и представители Республиканского комитета АРК по лесному и охотничьему хозяйству валят и распиливают сожженные деревья, на месте которых высаживаются молодые сосны» (В Ялте, 2013). Что также является самым настоящим человеческим вторжением в заповедную природу, обыкновенным лесохозяйственным мероприятием и поэтому должно быть запрещено в заповедниках.

Требует своего запрета в заповедниках и проведение направленных палов.

Необходимо менять и различные инструктивные документы и подзаконные акты, связанные с тушением пожаров, например в лесах заповедников. Сейчас, согласно Закона Украины «О пожарной безопасности», и «Правилах пожарной безопасности в лесах Украины» в лесных заповедниках следует не только тушить любые лесные пожары, но и необходимо в целях пожарной безопасности создавать в заповедном лесу противопожарные барьеры (Правила пожежної…, 2004).

Как считает В.В. Сухомлинова (2009), оставшиеся после пожаров обгоревшие деревья не следует убирать, так как они ускоряют восстановление биоценоза. Что касается заповеданных старых лиственных лесов, то они не являются пожароопасными, и создавать в них противопожарные полосы, – значит губить многих беспозвоночных, так как они являются непреодолимой преградой для многих видов беспозвоночных, в том числе моллюсков (Балашов, Кобзарь, 2013).

С. Витер (2012) ставит под сомнение создание противопожарных разрывов шириною около 100 м в борах. По его мнению пользы от таких разрывов нет ни какой, так как огонь свободно перекидывается через такую ширину разрыва. Более того, данные противопожарные разрывы играют роль «аэродинамической трубы», наоборот усиливая пожары. По сути, такие противопожарные разрывы создаются только с одной целью – получения коммерчески ценной древесины.

 

 

Подробнее о вреде  ” восстановления природных комплексов” и тушении пожаров в заповедных обьектах  – в новой книге Вл.Борейко и И.Парникозы  “Критика регуляционных мероприятий на территориях строгого природоохранного режима ( категория 1-А МСОП / IUCN)”,   2017, КЭКЦ, Киев, 208 стр.  http://ecoethics.com.ua/wp-content/uploads/2017/02/int_regulacia_2017.pdf

 

Пресс-служба КЭКЦ

15.03.2017   Рубрики: Борьба за заповедность, Новости